Эпоха мёртвых. Москва - Страница 68

Не поднимаясь из канавы, он дополз до угла близлежащего кирпичного дома и лишь там встал на дрожащие от усталости и нервного перевозбуждения ноги. Стёр рукавом грязь с автомата, перехватил его поудобней, почувствовав себя немного уверенней.

— Домой надо ехать, — бормотал он. — В село. Люди погибли, отряда нет. Сына и жену в машину, и поедем. Всевышний не хочет, чтобы мы здесь жили. Дал знак, когда наших убили, что не хочет, а мы не поняли. На чужой земле остаться решили, не поехали с теми, кто домой отправился… Принимаем кару теперь…

До жены и сына, дожидавшихся его в дачном посёлке, ещё добраться надо было, но, по крайней мере, он обозначил себе цель. Всё, домой, на родину, не может быть столько невезения подряд без воли Аллаха. Глуп тот, кто не понимает намёков.

Куда идти? Рядом город, Химки. Сверни за угол того дома, где ты сейчас, и ты уже там, но даже отсюда было видно, что на улицах есть мертвяки. Придётся убегать и отбиваться. А если наткнёшься на одну из тех быстрых тварей, которых становится больше и больше? Нет, пешком Химки не пройдёшь, надежда найти машину с ключами в замке выглядит призрачной, а заводить проводами Хамзат не умел. Да и противоугонки у всех стоят, это уметь нужно. Идти пешком? Для этого надо всю Москву обогнуть по кругу или пройти насквозь.

Что ещё остаётся? Золото. У Хамзата в маленьком рюкзаке, что крепился к дорогой американской разгрузке, было не меньше двух килограммов золота. В кольцах, цепочках, браслетах. Это они ещё в первый день Катастрофы разгромили ювелирный магазин, и вся его доля сейчас с ним. Как раз на такой, как сейчас, случай, он никогда не выгружал это золото из рюкзака. Только вот кому этим золотом платить?

На рынок. Надо идти на рынок, где заправляют эти самые Зять с Самбистом. Там разживёшься если не машиной, то хотя бы довозом до места, наверняка многие не откажутся заработать сколько-нибудь граммов рыжья. Оно и теперь валюта, пожалуй, даже основная. И идти туда намного ближе, и не надо лезть в Москву. А если обдумать маршрут хорошо и не спешить, то за пару дней можно дойти, не заходя ни в один населённый пункт. Не торопясь, экономя силы. А сухой паёк у него с собой тоже есть, и вода во фляге. Не пропадёт.

Он выглянул из-за угла, бросил взгляд на горящие останки грузовика, от которых тянуло чёрным дымом и нестерпимым запахом горелой человечины. Бараны федералы, Аллах свидетель — бараны. Грохнули из танка, даже не посмотрев, кто в кузове, и десять их же русских баб разом подохли. Худо, что и четверо его бойцов с ними.

Возле перевёрнутой «Газели» лежали вытащенные на грязную землю трупы. Федералы шмонали убитых, вот и побросали как попало. Хамзат покачал головой, сожалея, что не сможет похоронить их так, как подобает правоверному. К ним уже несколько мертвяков направляются, скоро сожрут их и отожрутся в быстрых и ловких тварей. Совсем дураки федералы, даже об этом не подумали.

Подумав, на шоссе он решил всё же не соваться, а попытаться пройти через Химки, просто по самой окраине, не залезая в город. Повесил автомат на грудь по-новомодному и широко зашагал, старясь крутить головой как можно чаще, чтобы случайно не напороться на проблемы.

Совсем не напороться не получилось. Свернув на следующую улицу, он был сразу же атакован зомби. Девчонка, лет шестнадцати с виду, с короткими чёрными волосами и кольцом в носу. Черты лица странно искажены, что напугало не робкого в общем-то чеченца — он знал, что это означает. Это означало, что мертвечиха начала изменяться, и чего от неё ждать, теперь только Всевышний ведает. Действительно, нападение было быстрым и решительным, при этом тварь неслась не по прямой, а каким-то неуловимым зигзагом, оскалив зубы и вытянув руки с согнутыми крючками пальцами с обломанными ногтями. Морда и руки зомби были вымазаны в запёкшейся крови.

Хамзату хватило хладнокровия подпустить оживший труп близко, вплотную, дав самому себе возможность заглянуть в бездонную жуть её глаз, ощутив прилив неконтролируемого страха. Затем он ударил её ногой, остановив и оттолкнув, и короткой очередью развалил ей верхушку черепа. Тварь содрогнулась и со стуком упала на асфальт.

— Аллаху акбар… — прошептал Хамзат, чувствуя, как испуг понемногу оставляет его.

Он пошёл дальше, переходя с быстрого шага уже на лёгкий бег, понимая при этом, что поступает так зря. Можно запыхаться, упадёт меткость, да и внимательность. Надо медленней. Вскоре на него набросились ещё три зомби, два медленных и неуклюжих, а один довольно резвый, да ещё норовивший укрыться за медлительными. Снова пришлось стрелять, эхо выстрелов ударами хлыста носилось по мертвецки-тихому городку, и Хамзату казалось, что на этот звук сейчас сойдутся все блуждающие мертвецы окрестностей.

Через пару сотен метров опять пришлось стрелять, на этот раз в ребёнка, бросившегося на него из кустов. Потом опять и опять. А затем Хамзат увидел на крыше пятиэтажной кирпичной хрущёвки быстро двигающуюся гибкую тварь. Это снова заставило его помянуть Аллаха. И он побежал через мост, тянущийся над железной дорогой, и когда перевалил через верхнюю его точку, то понял, что Всевышний решил не только казнить его сегодня, но и чем-то помочь. Прямо посреди дороги, на боку, сверкая ярко-синей краской, лежал велосипед. Новенький, блестящий, лишь слегка покрытый пылью, видать, не первый день здесь валялся.

Хамзат до сих пор любил велосипеды, хоть давным-давно не имел ни одного. Он помнил свой первый, марки «Школьник», который привёз ему из Грозного отец в подарок за то, что он с почётной грамотой закончил третий класс. Помнил, как завидовали ему мальчишки в селе и с какой гордостью он катал по улице младшего брата, посадив его перед собой на раму. Младшему тогда было четыре. Во время первой войны он погиб, когда федералы штурмовали Грозный. Погиб ещё в новогоднюю ночь, сразу же, в первый день настоящей войны, возле вокзала.